Еще раз о проблеме хронологии петроглифов Карелии
Н.В. Лобанова
Еще раз о проблеме хронологии петроглифов Карелии
На протяжении уже 165 лет, начиная с открытия, петроглифы Карелии привлекают пристальное внимание исследователей. Свидетельства тому – многочисленные публикации в научных и научно-популярных изданиях (свыше 200), неутихающие споры по поводу их датировки и культурной атрибуции, назначения и интерпретации ключевых образов (Grewingk,1855; Равдоникас, 1936, 1938; Линевский, 1939; Брюсов, 1940; Лаушкин, 1959,1962; Савватеев, 1970, 1996; указат. литературы,1977). В последнее десятилетие проводилось целенаправленное полевое изучение петроглифов Онежского озера и низовьев р. Выг (Лобанова, 2003, 2005, 2007, 2010 ,2013; Георгиевский, Лобанова, 2012). В ходе работ совершенствовались методы их поиска и документирования, ежегодно пополнялся корпус петроглифических источников, уточнялись сведения о природной и культурной среде времени создания петроглифов. Новые материалы в той или иной степени расширили круг источников, дали возможность более глубокого и полного осмысления связанных с ними наиболее актуальных научных вопросов. Следует отметить, что недавно за рубежом появились работы, посвященные интересующей нас проблеме, которые содержат устаревшие представления, в частности, о времени существования культурных пластов эпох неолита – энеолита Карелии (Gjerde, 2010; Janik, 2010). На основе этих данных хронологические рамки функционирования комплексов наскального искусства становятся неоправданно широкими – две и более тысячи лет. Таким образом, основная цель предлагаемой статьи – уточнить общие хронологические рамки петроглифов Карелии, а в отдельных случаях попытаться выяснить и их относительную датировку на основе анализа и систематизации всех собранных к настоящему времени сведений. Безусловно, автор не претендует на окончательное разрешение проблемы ‒ она слишком сложна и требует дополнительных комплексных работ с участием специалистов разных направлений, в первую очередь представителей естественнонаучных дисциплин.
Корпус петроглифических источников Карелии достаточно велик, степень сохранности памятников сравнительно высокая, что связано с высокой прочностью древнейших кристаллических пород – гранитоидов. В соответствии с данными на 2013 г., на восточном берегу Онежского озера насчитывается 24 пункта (или группы) с изображениями (рис.1-2), а общее число отдельных фигур около 1200. У побережья Белого моря выделены 12 групп петроглифов (рис.3) с общим числом выбивок до 3500. Онежские наскальные изображения разбросаны по оконечностям мысов и прибрежных островков на участке в 20 км, в то время как Беломорские отличаются компактностью расположения (на площади около 1 кв. км), занимая скальные плоскости больших и малых островов в дельте р. Выг. Круг сюжетов, представленных в обоих комплексах, близок, отмечены случаи взаимовлияния и явных контактов создателей наскальных полотен (Лобанова, 2007, 2013). Эти и ряд других признаков позволяют говорить об общей мировоззренческой основе и культуре населения, а также об их хронологической близости. В то же время памятники имеют свои яркие особенности и художественные предпочтения (возможно, в какой-то мере обусловленные и природным окружением), позволяющие отличать один от другого.
Проблема датировки петроглифов Карелии (как абсолютной, так и относительной) поднималась в работах уже первых исследователей (Равдоникас, 1936, 1938; Земляков, 1936; Линевский, 1939; Брюсов, 1940), однако оснований для убедительных выводов тогда не было. К началу XXI в. века накопился обширный фактический материал по археологии, палеоботанике и палеогеографии (Девятова, 1976, 1986; Савватеев, 1970, 1977; Шелехова, Лаврова, 2008, 2011). Существенные изменения произошли в датировке всех культурных типов каменного века – железного века (Косменко, 2003), все это позволяет представить эпоху петроглифов Карелии, характер и динамику природных процессов этого времени более детально и обоснованно. У наскальных изображений Карелии имеются большие возможности для этого в сравнении с другими объектами первобытного наскального искусства. Так, многие группы петроглифов Залавруги были перекрыты культурными слоями с довольно точно датированными находками, что дало возможность установить верхнюю границу существования петроглифической традиции в этом районе (Жульников, 2007). Нижняя же граница не может уходить глубже неолита, т. к. эта территория в соответствии с палеогеографическими и археологическими данными стала доступной для освоения людьми не ранее среднеатлантического периода (Девятова, 1976, с. 99-101). На восточном побережье Онежского озера ситуация несколько иная. Эта территория была хорошо освоена еще с эпохи мезолита. Тщательный анализ культурного и природного контекста Онежских наскальных изображений позволяет поместить их в реальные временные рамки.
На восточном побережье Онежского озера известно более 60 археологических памятников от мезолита до раннего Средневековья (АПК, 2007; Лобанова, Филатова, 2007 (рукопись). Нередко они содержат в своем инвентаре разновременные перемешанные комплексы находок в одном культурном слое. Ряд поселений размыт (эпоха бронзы и железа). Самые масштабные исследования были проведены на неолитических и мезолитических поселениях. Раскопки производились практически рядом со всеми группами петроглифов (как материковых, так и островных). Однако следует напомнить, что сама по себе близость к наскальным рисункам древних поселений еще не свидетельствует об их прямой связи. Для ее выявления необходим тщательный и всесторонний анализ всех археологических и палеогеографических данных. Теперь, когда мы располагаем более глубокими знаниями о наскальных изображениях, об окружающих и расположенных вдали от них поселениях, о древней природной обстановке, можно обобщать имеющуюся информацию и уточнить возраст петроглифов и особенности той культурной среды, в которой они создавались.
Обследование указанной территории показало, что она в древности была заселена неравномерно (рис. 2). Люди предпочитали селиться на длительное время только вблизи устьев рек и на удобных песчаных террасах выше по течению, а также по берегам небольших бухт в основаниях некоторых мысов. На прибрежных маленьких островах, скалистых оконечностях мысов и на широких излучинах берегов между ними выявлены местонахождения предметов и отдельные небольшие, со скудным инвентарем поселения, возможно, связанные с посещениями петроглифов. Обнаружены следы неолитического могильника (Кладовец). С севера участок ограничивает полуостров Кочковнаволок в устье р.Водлы с поселениями Усть-Водла I-V и местонахождением Лебединый Нос I. Затем на протяжении 11 км памятники отсутствуют, несмотря на обилие на этом участке мысов и довольно уединенных бухт. Вновь они появляются на мысу Карецкий Нос (местонахождение изделий из кремня) и в 4 км южнее на мысу Пери Нос, где зафиксированы следы двух поселений. В 1 км в том же направлении на мысу Бесов Нос известно уже 9 объектов (Бесов Нос I–III, IIIa, IV–VI, VIa, VII–VIII). Самая крупная группа из 12 поселений находится в 1 км к югу на мысу Кладовец Нос (Кладовец I–II, IIa, III–IX). В 1 км южнее, в устье р. Черной на мысе Корюшкин Нос, выявлено 4 частично разрушенных стоянки (Черная Речка III, V, VII, VIII), далее на юг еще одна на мысу Гажьем (Гажий Нос I). Два полуразрушенных водами озера поселения располагаются на островках Большой Гурий и Малый Гурий в 2,5 км к западу от континентального берега. Всего, таким образом, здесь зафиксировано 43 памятника. На этом участке побережья они размещаются на высоте от 0,3 до 6,5 м над современным урезом воды. Самые крупные поселения, очевидно, длительного функционирования, по площади, мощности слоев с культурными остатками и количеству вещественных материалов, присутствию жилых и прочих сооружений находятся по берегам р. Черной и в глубине мысов у их оснований. На оконечностях мысов и островах они, скорее всего, сезонные, пригодные для коротких остановок лишь в теплый период года. Представлены и такие стоянки, которые могли быть сезонными, но функционировавшими неоднократно и долго. На наш взгляд, они тоже могли иметь отношение к петроглифам.
Поселения допетроглифического периода – эпохи мезолита, сравнительно хорошо изучены на восточном берегу Онего. Их не менее 10, большинство из них долговременные, с жилищными впадинами. Топография этих ранних памятников, расположенных на высоте 3,5 – 8 м над водой, отражает одну из трансгрессивных фаз озера первой половины атлантического периода. Тогда прибрежные скалы, впоследствии заполненные рисунками, находились еще под водой и обнажились, вероятно, лишь на рубеже ранне- и позднеатлантического времени (Девятова, 1986, с. 13, 1988).
Неолитические памятники с ямочно-гребенчатой керамикой разных фаз ее развития – самый заметный и яркий пласт древностей на восточном побережье Онежского озера. Основные из них, наиболее полно исследованные, существовали в течение нескольких сотен лет и располагаются на удалении от берега озера выше по течению рек Водлы и Черной (Лобанова, 1984). На побережье озера они не столь многочисленны и выразительны, однако имеют свои отличительные особенности. Непосредственно на берегах озера неолитические материалы с ямочно-гребенчатой керамикой выявлены на 27 памятниках. Относительно долговременные поселения, судя по количеству инвентаря, размещались в устье рек Черной и Водлы (Черная Речка III, Усть-Водла III) и у основания мыса Кладовец Нос (Кладовец IIa) на высоте от 1 до 2,5 м над современным урезом воды. Памятники на оконечностях мысов вблизи петроглифов и примыкающие к обрывистым песчаным берегам между мысами, в ряде случаев под дюнами, вероятнее всего, относятся к числу сезонных разного, возможно, специализированного назначения. Можно полагать, что они имели прямое отношение к наскальным рисункам. Об этом свидетельствует их топография, своеобразный состав инвентаря, его немногочисленность. Культурный слой стоянок с ямочно-гребенчатой керамикой, как правило, представляет собой желтый или оранжевый песок с пепельным оттенком, охристые включения отсутствуют. Таких сооружений, как кострища, очаги и ямы, расчищено немного, следы наземные жилые постройки не выявлены. Среди находок широко представлены обломки посуды (в том числе развалы сосудов в хозяйственных ямах), каменный инвентарь обычно невелик, часто содержит обломки изделий.
С культурой ямочно-гребенчатой керамики раннего этапа развития связан, по всей вероятности, могильник Кладовец. Его культурный слой залегал отдельными линзами ярко-красного охристого песка на разной глубине от современной поверхности. Раскопаны 11 линз овально-вытянутой формы со средними размерами 2 х 0,8 м и толщиной 0,2-0,3 см. Они имели ориентацию преимущественно запад – восток с некоторым отклонением к северо-востоку или северо-западу. Выявлены детали погребального обряда: небольшие ритуальные костерки рядом с охристыми линзами и ямки также рядом с ними или на дне. Одно из таких кострищ было датировано первой четвертью IV тыс. до н.э. (средняя календарная дата с учетом калибровки 4730± 200 лет до н.э.). Находки, обнаруженные в могилах, в основном связаны с поселениями разного времени на мысе Кладовец Нос. К погребальному инвентарю, вероятно, можно отнести сланцевый топор, залегавший на дне одной из могильных линз в небольшой ямке. Характер данного памятника подтверждает находка кальцинированной фаланги человеческого пальца (Савватеев, Верещагин, 1978, с. 181-215) и пыльцевые колонки, показывающие резкое преобладание на этом месте бузины, которая, как известно, предпочитает расти на кладбищах (Девятова, 1986, с. 17).
Ранняя ямочно-гребенчатая керамика также присутствует в небольшом количестве на других памятниках мыса Кладовец Нос (Кладовец I, Ia, Iб, II,III, VII) (рис.4:1-5,7,19-22) и в значительном числе на поселении Черная Речка III. Она принадлежит чаще небольшим или средним по размеру сосудам хорошего обжига, с примесью мелкого песка или хорошо измельченной дресвы. Эту керамику отличают орнаменты, составленные круглыми ямками с округло-коническим дном и торцевыми (часто гладкими) оттисками, поставленными по типу отступающих. Такие элементы обычно покрывают все тулово сосудов. Ямки значительно превалируют в узорах, тогда как торцевые оттиски обычно ставятся в верхней части горшков. Кроме того, представлены сосуды, украшенные одними ямочными элементами (нередко как глубокими, так и поверхностными, сделанными такими же штампами) (рис.4:19). Ямки имеют цилиндрическую форму, на дне их – своеобразные бугорки. Срезы подобных сосудов всегда прямые или округлые, утолщенных нет; орнамент на нем также отсутствует. Ближайшие аналоги описанной керамике имеются в материалах хорошо раскопанных поселений Черная Речка I, II, IIa, а также на памятниках оз. Водлозера и Восточного Прионежья (Лобанова, 1984; 1996; Косменко, 1992; Ошибкина, 1978).
Ранняя ямочно-гребенчатая керамика имеет серию радиокарбоновых дат, полученных в основном на поселениях по берегам р.Черной, и одну дату из могильника Кладовец. Все они указывают на последнюю четверть V – первую половину IV тыс. до н.э. В соответствии с калибровочной поправкой это конец VI – первая половина V тыс. до н.э. (Тимофеев и др., 2004). Каменный инвентарь, сопровождающий комплексы этой посуды, крайне малочислен, особенно в числе расположенных рядом с петроглифами памятников. Он включает отдельные скребки, скобели, проколки, редко ножи из кремня, единичные крупные сланцевые формы (желобчатые тесла, топоры), оригинальные поделки типа орнаментиров из обожженной глины, подвески, скульптурные формы. Упомянем также серию оригинальных каменных сооружений (7) этого же времени, раскопанных на мысе Кладовец Нос (Лобанова, Филатова, 2007,с.110). Они представляют собой двурядные цепочки из параллельно уложенных небольших камней (без следов воздействия огня) длиной 2-2,5 м, ориентированных в направлении запад – восток, иногда с небольшими отклонениями (рис. 5). Назначение их до сих пор не выяснено, аналоги на территории Карелии и сопредельных областях неизвестны. Не исключается культовый характер таких сооружений.
Для развитого неолита с ямочно-гребенчатой керамикой (рис.4:11-15,17) имеется одна дата из нижнего уровня культурного слоя поселения Кладовец IX, относящаяся ко второй половине IV тыс. до н.э. (календарный возраст с учетом калибровки конец V тыс. до н.э.). Комплексы сходного характера обнаружены в северной части бассейна Онежского озера (п-ов Оровнаволок) и в низовьях р. Выг (Лобанова, 2004). Полученные для них определения по 14С хорошо согласуются с упомянутой датой с мыса Кладовец Нос.
Нет радиоуглеродных дат для поздненеолитических комплексов восточного побережья, тем не менее, хронологические рамки данного пласта древностей ограничиваются, вероятнее всего, самым концом атлантического времени – периодом до раннесуббореальной трансгрессии. Таким образом, памятники эпохи неолита на восточном побережье Онежского озера укладываются в рамки V тыс. cal BC. Хотя этот период был наиболее благоприятным для проживания людей, тем не менее, обращенные в открытое озеро скалистые мысы и песчаные обрывистые берега, открытые западным и северо-западным ветрам, мало подходили для постоянного круглогодичного обитания. Здесь было удобно останавливаться на краткий определенный промежуток времени. Не случайно крупные поселения с мощным культурным слоем, с богатым вещественным инвентарем, со многими выявленными на них кострищами, каменными очагами и хозяйственными ямами, со следами легких наземных или углубленных жилищ (на позднем этапе неолита) выявлены вдали от открытого озера, на песчаных надпойменных террасах речных берегов.
Энеолитическое время представлено на 14 памятниках восточного побережья в смешанных разновременных культурных слоях. Как правило, эти находки немногочисленны, и включают фрагменты керамики с примесью асбеста или органики или одновременно с той и другой примесью в тесте. Каменный инвентарь можно вычленить по характерным признакам, установленным в редких случаях по материалам из чистых комплексов и только там, где количество керамики более или менее представительное. Эти памятники (с асбестовой и пористой посудой) существовали уже в суббореальное время, видимо, несколько позже максимума мощной трансгрессии, произошедшей приблизительно в начале III тыс. до н.э. (или, с учетом калибровки около 6 тысяч лет назад). Энеолитические материалы восточного побережья позволяют говорить о заметном уменьшении численности населения по сравнению с предшествующими эпохами. Причины этого нам неизвестны. Возможно, это было связано с ухудшением природно-климатических условий в суббореале. Прибрежная зона стала гораздо менее привлекательной для человека, во всяком случае, площадки здесь осваивались на довольно короткое время.
Таким образом, согласно палеогеографическим данным, наиболее благоприятные условия для создания Онежских петроглифов сложились во второй половине АТ (6,5-5,1 тысяч лет назад), поскольку еще в начале V тыс. до н.э. уровень воды в Онежском озере был выше современного на 4 м и постепенно снижался (Девятова, 1986)[1]. Археологические материалы этого времени присутствуют на восточном берегу Онежского озера. Это комплексы со сперрингс и ранней ямочной керамикой, датируемые в пределах конца V – начала IV тыс. до н.э. (Лобанова, 1993, с. 39-49). Именно в это время, скорее всего, и стали появляться первые наскальные рисунки. Выше уже отмечалось, что сперрингс в данном районе не относится к раннему типу, и вполне может быть синхронизирована с ранней ямочной посудой. Заметим, что она не встречена на площадках в непосредственной близости к наскальным рисункам (за исключением острова Большой Гурий).
В самом конце атлантического времени, ближе к концу IV тыс. до н.э., произошло повышение уровня воды (Девятова, 1986, с. 13, рис. 6). Предполагается, что оно не было очень сильным и длительным, однако люди стали реже появляться на скалах с рисунками. Многие из них если и не были затоплены, то, во всяком случае, были свободны только в тихую погоду. Памятников этого времени немного: Кладовец II (комплекс развитого неолита), Бесов Нос I, Усть-Водла III. Возможно, в это время функционируют в большей степени петроглифы Кочковнаволока, где они занимают заметно более высокие уровни. Стиль рисунков немного поменялся или развился в сторону увеличения размеров, большей контурности и общего схематизма. Отмечается также резкое уменьшение числа мотивов петроглифов.
Завершающий этап функционирования наскального комплекса, на наш взгляд, связан с поздним неолитом (рубеж IV и III тыс. – начало III тыс. до н.э.). Керамика с ромбо- и круглоямочным узором обнаружена в небольшом количестве на Кладовце и Корюшкином Носе близко от петроглифов, а также в устье р. Водлы (Lobanova, 1995a,b). Однако стационарные поселения зафиксированы только в двух пунктах – Кладовец IIa и Черная Речка III – в нескольких сотнях метров от последних. Расположение их на низких береговых террасах говорит о вновь изменившейся природной обстановке – иссушении климата и регрессии водоема. Наиболее удобными для выбивок стали нижние участки скал.
Из сказанного следует, что неолитические памятники, расположенные на мысах поблизости от наскальных изображений, скорее всего, имели к ним непосредственное отношение, были весьма кратковременного характера, т.к. главной целью людей являлись петроглифы. Неолитический могильник на мысе Кладовец Нос, возможно, также был важной частью сакрального пространства наряду с наскальными рисунками.
Возникает предположение, что традиция выбивок на скалах началась не с Бесова Носа (большинство исследователей и считают именно так) (Савватеев, 1996; Столяр, 2001). Здесь, у оконечности мыса, в 30 м от петроглифов в скальной ложбинке, чуть прикрытой небольшим плащом песчаных отложений, обнаружены интересные материалы эпохи среднего неолита, в целом слабо представленные в данном микрорайоне. Керамика и каменный инвентарь производят впечатление хронологически единого комплекса и могут датироваться примерно концом IV тыс. до н.э. или чуть более ранним временем. Керамика первой половины IV тыс. до н.э. обнаружена на Пери Носе I, Кладовце I и III, на Корюшкином Носе (стоянки Черная Речка V, VII, XV). Находящиеся вблизи этих находок петроглифы все выбиты на низких высотных отметках над урезом воды (не более 1 м, чаще ниже). Скорее всего, для выбивок впервые стали использоваться удобные скальные полотна ближе к устью реки на мысе Кладовец Нос, несколько позже или почти одновременно мысы Пери Носы. Заполнение скал шло постепенно. В числе ведущих ранних сюжетов – водоплавающие птицы, лодки, солярные и лунарные знаки (рис.6:1). Весьма любопытные находки были недавно сделаны в устье р. Черной на мысе Корюшкин Нос. Здесь на низких прибрежных участках находится группа едва заметных наскальных рисунков, выбитых неумело, с грубым и очень слабым рельефом (рис.6:2-3). Некоторые из фигур не завершены. На наш взгляд, эта группа петроглифов может отражать начальную стадию наскального искусства Онежского озера.
С течением времени, во второй половине, и особенно в конце IV тыс. до н.э. осваивались Карецкий Нос, и Бесов Нос (верхний ярус обнаженных скал). Основная часть петроглифов здесь расположена выше 1 м над водой. Примерно тогда же могли появиться и первые наскальные изображения в устье р. Водлы (п-ов Кочковнаволок), где они занимают наиболее высокие отметки над уровнем воды – от 1,2 до 2 м (Poikalainen, Ernits, 1998).
Типологическое разнообразие фигур на центральном мысе Бесова Носа (всего более 150) значительно, но один из ведущих типов (солярные и лунарные знаки) совершенно отсутствует, что не выглядит случайным, а скорее отражает определенный этап развития наскального комплекса, связанный главным образом с фазой развитого неолита. Большое число петроглифов и мотивов Карецкого и Бесова Носа говорит в пользу их более длительного существования, чем во многих других пунктах (в первом пункте, возможно, почти на всем этапе существования наскального комплекса, а во втором петроглифы стали появляться чуть позже). Длительность традиции также подкрепляется и высотной разницей размещения изображений, ведь петроглифы всегда стремились выбивать ближе к урезу воды, где не могли закрепиться лишайники. На Карецком Носе максимальная разница между самым низким и самым высоким петроглифом достигает 2.57 м, на зап. мысе Бесова Носа – 1.66 м, на Пери Носе 3 – 1.52 м. В среднем разница достигает почти 1 м.
Петроглифы полуострова Кочковнаволок существовали позднее, чем многие группы восточного берега, и более короткий промежуток времени. Все они располагаются на небольших островах рядом с устьем. Лебединый Нос (группa А, по Poikalainen, Ernits, 1998) с максимальным количеством фигур и наличием гигантского четырехметрового лебедя можно рассматривать как северный центр наскального комплекса, подобно южному центру на мысе Бесов Нос. Отсюда и могло начаться распространение петроглифов в другие группы (B,C,E). В целом большая часть петроглифов Кочковнаволока отличается крупными размерами (в среднем 1, максимально 4 м в длину), контурным стилем и значительной геометризацией образов. Второй по популярности сюжет – солярные и лунарные знаки – здесь не представлен совсем. Крайняя северная точка распространения подобных знаков ограничивается островом Михайловец. Антропоморфные фигуры, столь распространенные в южной части комплекса, встречаются только в группе 1 Лебединого Носа. Видимо, эти обстоятельства свидетельствует о постепенном изменении стиля петроглифов и угасании традиции наскальных выбивок. Таким образом, тематика и стилистика фигур Кочковнаволока в целом, несомненно, продолжает общую изобразительную традицию, но продолжительность существования наскального комплекса здесь была заметно уже, чем в южной части (в районе Бесова Носа). На полуострове представлена более поздняя стадия развития наскального комплекса, что хорошо документируется и археологическими данными. Разница в высотных данных фигур тоже меньше (нет такого широкого разброса – она примерно 1.3 м). В южной части – до 2.5 м. Самые нижние фигуры Кочковнаволока находятся на 1 м выше самых низких фигур в районе Бесова Носа.
Совокупность полевых наблюдений, археологических и палеогеографических данных позволяет предположить, что низко расположенные над урезом воды рисунки относятся к числу наиболее древних. Наскальную традицию завершают петроглифы полуострова Кочковнаволок. Вероятно, в дальнейшем детальный анализ самих сюжетно-стилистических особенностей петроглифов может дать дополнительные сведения о внутренней изобразительной стратиграфии того или иного наскального полотна, выявить сам ход изменений изобразительной деятельности.
Прервать традицию выбивок могла раннесуббореальная трансгрессия и глобальное похолодание 4800-4900 л. н., которое по оценкам исследователей длилось примерно 300 лет. Предполагают, что трансгрессия была довольно мощной (2-3 м). Cкалы c изображениями погрузились под воду на несколько сотен лет – примерно до середины III тыс. до н.э. Появившееся в это время на восточном побережье малочисленное население эпохи энеолита (с асбестовой и пористой керамикой) вряд ли возобновило эту традицию. Скорее всего, она была уже утрачена, хотя многие наскальные рисунки и были доступны для обозрения.
Природный и культурный контекст петроглифов Беломорья находит явные аналогии с вышеизложенными сведениями. Прибеломорская низменность изучена довольно полно Э.И. Девятовой в 1970-е гг. (Девятова, 1976), недавно геолого-геоморфологические и палинологические работы были возобновлены (Шелехова, Лаврова, 2008, 2011). Выяснено, что в голоценовое время берега Белого моря неоднократно затапливались в результате многочисленных трансгрессий при общей положительной тенденции гляциоизостатического поднятия суши в этом регионе. Самой масштабной и длительной была бореальная трансгрессия. Позднее началось повсеместное образование торфяников. Общая тенденция – постепенное снижение уровня моря, но этот процесс осложнялся неоднократными трансгрессивными явлениями. На ряде древних поселений Прибеломорья в результате этого наблюдаются следы размыва культурного слоя и окатанные фрагменты ямочно-гребенчатой развитого облика и ромбоямочной керамики. То же самое зафиксировано и на поселениях восточного побережья Онежского озера. В атлантическое время (7800-4900 л.н.) море находилось в стадии регрессии, максимум которой был 5700 л.н. В растительном покрове середины и второй половины периода в низовьях р. Выг доминирует береза и сосна, имеется также примесь термофильных пород – вяза, дуба, липы, лещины. Именно это время, на наш взгляд, и следует связывать с появлением памятников наскального искусства. Такие же возможности сохранялись и позже – вплоть до рубежа ранне- и позднеатлантического времени (5-4,9 тыс. л.н.) (Девятова, 1976, с. 99-101; 1986, с. 19). Атлантическая регрессия завершилась примерно около 5000 л.н., затем началась кратковременная трансгрессивная стадия (4900-4700 л.н.), в результате которой Залавруга оказалась под водой, а петроглифы стали недоступны.
Сопоставим палеогеографические данные с археологическими. В дельте р. Выг в настоящее время выявлено и в той или иной мере исследовано более 90 поселений и стоянок от эпохи раннего неолита до позднего Средневековья (Савватеев, 1977;АПК,2007; Жульников,2006). За редким исключением, их культурные слои содержат разновременный перемешанный инвентарь, чаще всего эпохи развитого и позднего неолита (с ямочно-гребенчатой и ромбоямочной керамикой) и позднего энеолита (с пористой и асбестовой посудой). Такая же посуда (в том числе развалы сосудов с ямочно-гребенчатой орнаментацией) была обнаружена и в русле р. Выг, под скалой с петроглифами Бесовы Следки, в слое речного ила (рис.7:1-2). Вероятно, эти предметы попали в реку в результате размыва стоянок (рис.7: 3-6), расположенных поблизости от группы наскальных изображений (Брюсов, 1940). Полученные радиоуглеродные даты из неолитических поселений низовьев р. Выг (общим число 10) , относятся к середине – второй половине IV тыс. до н.э.[2] Они, бесспорно, относятся к неолитической эпохе и указывают на связь данных древностей с петроглифами Бесовы Следки. Верхняя хронологическая граница бытования петроглифов Белого моря выявляется гораздо более отчетливо, благодаря наличию перекрывающихся многие группы изображений Новой Залавруги мощных речных отложений раннесуббореального времени (около 5000 л.н.) и залегающих в них культурных слоев эпохи энеолита (поселение Залавруга I с ямочно-гребенчатой пористой, с пористой и асбестовой керамикой, датирующихся временем между 4700-4200 л.н.) (Савватеев, 1977; Жульников, 1999, 2006; Лобанова,2007). В то же время на наиболее возвышенных участках поселения Залавруга I обнаружены фрагменты ромбоямочной посуды (рис.7:7-8), которые указывают на кратковременные посещения этого места человеком в эпоху позднего неолита (Тарасов, Мурашкин, 2002).
Итак, с учетом многих факторов - палеогеографической обстановки, геологических условий, радиоуглеродных датировок, археологического материала можно полагать, что наиболее благоприятные для зарождения и развития наскального творчества условия в Беломорье сложились во второй половине – конце атлантикума (5700-5000 л.н.), вероятнее всего, на несколько сотен лет позже чем на восточном побережье Онего. Оба очага наскального искусства функционировали параллельно (вступая в контакты и влияя друг на друга) до конца этой климатической эпохи и прекратили свое существование на рубеже ее со следующей – суббореалом, когда все наскальные полотна Залавруги были полностью замыты и погребены под слоем аллювиальных отложений. Около 4000 л.н. фиксируется еще одна регрессивная стадия водоема (Шелехова, Лаврова, 2011), при которой многие участки с выбивками вновь обнажились и стали доступны. Маловероятно, чтобы традиция петроглифов возобновилась. Поселений этого времени очень немного в низовьях р. Выг, трудно представить, чтобы новое население продолжило выбивать рисунки на тех же прибрежных участках. Петроглифы р. Выг в целом сходны по стилю и характеру, по технике выбивки, поздних напластований (как это, например, свойственно наскальному искусству Кольского п-ова или Скандинавии) здесь не выявлено. К довольно раннему этапу можно отнести обе группы петроглифов Бесовы Следки (северную и южную), а также новые петроглифы Ерпин Пудас IV (рис.8), открытые автором в 2008 г. (Лобанова, 2010). Последние вызывают большой интерес в связи с наличием здесь нетипичных изображений лодок, напоминающих онежские. Скальные полотна Залавруги - крупнейшего в Европейской части России пункта с петроглифами – требуют более пристального и глубокого внимания исследователей, особенно с учетом недавних открытий (Лобанова, 2007). По всей видимости, здесь представлены разные фазы развития наскального искусства, однако этот вопрос выходит за рамки предлагаемой статьи.
В заключение остановимся на вопросе возможности прямого использования метода относительной датировки наскальных изображений Беломорья по высоте их расположения над уровнем моря. Впервые для определения возраста древних поселений Карелии он стал применяться еще в 1930 –е гг. (Земляков, 1936), затем в 1960-70-е гг., активно разрабатывался Г.А. Панкрушевым (Панкрушев, 1978). По данным геологов и палеогеографов установлено, что ритмическое чередование синхронно протекавших фаз похолодания и увлажнения, потепления и сухости приводило к соответствующим изменениям уровней водоема (Девятова, 1976,198; Демидов и др., 2001) и изменению мест расположения древних поселений. Во многих случаях использование высотных показателей древних памятников с учетом других данных (14С дат, спорово-пыльцевых колонок и т.д.) приводило к успешным результатам для выяснения их относительного и абсолютного возраста. Однако вряд ли гипсометрические отметки наскальных полотен Беломорья (по аналогии со скандинавскими и Кольскими памятниками) можно применять для периодизации петроглифов Беломорья. Это может привести к серьезным ошибкам. Так, по мнению британской исследовательницы L. Janik, наиболее вероятная дата появления рисунков на Залавруге – 5-4 тыс. л.н., а в целом общие хронологические рамки наскального искусства Беломорья определены ею в пределах 6-4 тыс. л.н. – в течение трех тысячелетий от эпохи неолита до ранней бронзы (Janik, 2010, p.92-94). Данный вывод противоречит выше упомянутым данным, в соответствии с которыми петроглифы Залавруги были перекрыты осадками раннесуббореального времени (ок. 5 тыс. л.н.) и залегавшими в них культурными отложениями эпохи раннего металла возрастом 4,8-4,6 тыс. л.н.
Отметим, что разница между самыми нижними и высоко расположенными группами изображений в дельте р. Выг не столь велика -1-2 м, в то время как на Кольском п-ове и в Скандинавии она достигает 8 м. Сама амплитуда колебаний уровня воды слабо разработана. Палеогеографы улавливают определенные тенденции, глобальные процессы, но зачастую не могут зафиксировать кратковременные изменения уровня воды, не связанные с транcгрессивно-регрессивными фазами. На наш взгляд, природные процессы изменения в голоцене береговой линии в низовьях р. Выг в результате трансгрессий и регрессий существенно отличаются от аналогичных событий, происходящих на морских побережьях (тем более на территории Скандинавии). Очевидно, эти изменения могут быть связаны и с климатической обстановкой именно в данном конкретном районе.
Литература
Археологические памятники Карелии (АПК). 2007. Каталог. Петрозаводск.
Брюсов А.Я. 1940. История древней Карелии. Труды ГИМ, вып. 9.
Брюсов А.Я. 1947. Стоянки в низовьях р. Выг около петроглифов Бесовы Следки // Археологический сборник. Петрозаводск. С.48-53.
Девятова Э. И. 1976. Геология и палинология голоцена и хронология памятников первобытной эпохи в юго-западном Беломорье. Петрозаводск.
Девятова Э. И. 1986. Природная среда и ее изменения в голоцене. Петрозаводск.
Девятова. Э.И. Палеогеография и освоение человеком территории Карелии // Поселения древней Карелии. Петрозаводск, 1988. С.7-18.
Демидов И.Н., Лаврова Н.Б., Колканен А.М. и др. 2001. Палеоэкологические условия голоцена и освоение человеком побережья залива Вожмариха на юге Заонежского полуострова// Кижский вестник. №6. Петрозаводск. С. 241-251.
Елина Г.А., Лукашов А.Д., Юрковская Т.К. 2000. Послеледниковье и голоцен Восточной Фенноскандии (Палеорастительность и палеогеография). Петрозаводск.242 с.
Елина Г.А., Лукашов А.Д., Токарев П.Н. Картографирование растительности и ландшафтов на временных срезах голоцена таежной зоны Восточной Фенноскандии. С-Петербург, 2005.
Жульников А.М. 1999. Энеолит Карелии: памятники с пористой и асбестовой керамикой. Петрозаводск. 224 с.
Жульников А.М. 2006. К вопросу о датировке беломорских петроглифов // Первобытная и средневековая история и культура европейского Севера: проблемы изучения и научной реконструкции. Соловки. С. 238-247.
Жульников А.М. 2007. Памятники с керамикой типа Залавруги I в Прибеломорье // Кольский сборник. Санкт-Петербург. С.
Земляков Б.Ф. Неолитические стоянки восточного побережья Онежского озера // Тр. Ин-та антропологии, археологии и этнографии АН СССР, 1936, т.9. Серия археол. Ч.1, с.133-141.
Косменко М.Г. 1992. Многослойные поселения южной Карелии. Петрозаводск.
Косменко М.Г. 2003. Проблемы датирования и хронология памятников Карелии (каменного, бронзового и железного века) //РА, № 4. С.
Лаушкин К.Д. 1959. Онежское святилище. 1. Новая расшифровка петроглифов Карелии // Скандинавский сборник. Таллинн. С.83-111.
Лаушкин К.Д. 1962. Онежское святилище. 2. Опыт новой расшифровки некоторых петроглифов Карелии // Скандинавский сборник. Таллинн. С. 177-298.
Линевский А.М. 1939. Петроглифы Карелии. Каргосиздат. Петрозаводск. 194 с.
Лобанова Н. В. 1993. К вопросу о датировке накальных изображений побережья Онежского озера (по материалам ближайших археологических памятников) // Вестник карельского краеведческого музея. Петрозаводск. Вып. 1.С. 39-49.
Лобанова Н.В. 2003. Электронная база данных по петроглифам Карелии // Тезисы доклада на 9 межд. археологической конф. Европейской ассоциации археологов (10-14 сентября 2003 г. в г. С.-Петербурге). С.30.
Лобанова Н.В. 2005. Беломорские петроглифы: открытия XXI века.// Мир наскального искусства. Сборник докладов международной конференции. Москва. С. 163-164.
Лобанова Н.В. 2007. Петроглифы Старой Залавруги: новые данные – новый взгляд Археология, этнография и антропология Евразии, № 1(29). Новосибирск. С. 127-135.
Лобанова Н.В., Филатова В. Ф., 2007. Археологические памятники в районе Онежских петроглифов. Рукопись монографии. Архив КарНЦ РАН.
Лобанова Н.В. 2009. Адаптационные процессы в культуре населения Карелии эпохи неолита// Адаптация культуры населения Карелии к особенностям местной природной среды периодов мезолит – Средневековья. Петрозаводск. С. 44-68.
Лобанова Н. В. 2010. Проблемы документирования петроглифов Карелии // Труды Карельского научного центра Российской академии наук. Серия Гуманитарные исследования. Выпуск 1. Петрозаводск. С.4-23.
Георгиевский И.Ю., Лобанова Н.В. 2012. Каменная книга Севера. Петрозаводск. Путеводитель по беломорским петроглифам.
Лобанова Н.В. 2013. Антропоморфные образы в наскальном искусстве Северной Фенноскандии // Труды Карельского научного центра Российской академии наук. Серия Гуманитарные исследования. Выпуск 4. Петрозаводск. С.3-15
Наскальные изображения на территории СССР. Указатель литературы 1693-1975 гг. Составитель Р.А. Нисканен). Петрозаводск, 1977.
Панкрушев Г.А. 1984. Формирование берегов Онежского озера в голоцене (по археологическим данным // Археологические памятники бассейна Онежского озера. Петрозаводск, с. 5-24.
Панкрушев Г.А. Мезолит и неолит Карелии. Л., 1978. «Наука». Ч.1.Мезолит. 136 с. Ч.2. Неолит. 163 с.
Равдоникас В.И. 1936. Наскальные изображения Онежского озера. М.-Л.
Равдоникас В.И. 1938. Наскальные изображения Белого моря. М.-Л.
Тимофеев В.И., Зайцева Г.И., Шукуров А.М. 2004. Радиоуглеродная хронология неолита северной Евразии. Санкт-Петербург, 2004. 158 с.
Савватеев Ю.А. Залавруга. Ч.1. Петроглифы. Л., 1970.
Савватеев Ю.А. Залавруга. Ч.2. Стоянки. Л., 1977.
Савватеев Ю. А., Девятова Э. И., Лийва А. А. 1978. Опыт датировки наскальных изображений Белого моря // Советская археология, № 4.
Савватеев Ю. А. Наскальные изображения (петроглифы) Карелии // Археология Карелии. Петрозаводск, 1996. С. 125-148.
Столяр А.Д. 1976. Некоторые итоги источниковедческого изучения петроглифов Карелии // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Л. Вып. 3, с. 110-126.
Тарасов А.Ю., Мурашкин А.И. Новые материалы с поселения Залавруга I и проблема датировки петроглифов Новой Залавруги // Археологические вести №9. СПб.,2202. С.41-44.
Хронология и периодизация археологических памятников Карелии. Сборник статей, посвященных памяти Г.А. Панкрушева. Петрозаводск, 1991.
Шелехова Т.С., Лаврова Н.Б. 2008. Палеоэкологические условия развития юго-западного Беломорья в голоцене // Геология и полезные ископаемые Карелии. Вып.11. Петрозаводск. С.254-265.
Шелехова Т.С., Лаврова Н.Б. 2011. Новые данные о миграции береговой линии Белого моря // Ученые записки Петрозаводского государственного университета, №2 (115), март,2011. Серия: естественные и технические науки. Из-во: ГОУ ВПО «Петрозаводский государственный университет (Петр ГУ),2011. С.24-32.
Bednarik R. 1992. A new method to date Petroglyphs // Archeometry 34. P. 279-291.
Gjerde J.-M. 2010. Rock Art and landscapes. Studies of Stone Age rock art from Northern Fennoscandia. A dissertation for the degree of Philosophae Doctor. University of Tromsø.
Grewingk. 1855. Über die in Granit gerityten Dildergrupprn am Ostufer des Onega-Sees // Bulletin de la Classe des sciences historique, philosophique et politique de l’ Academie des Sciences de St. Petersburg, 12.Janik L. 2010. THE DEVELOPMENT AND PERIODISATION OF WHITE SEA ROCK CARVINGS. ACTA ARCHAEOLOGICA, 81(1). Р. 83-94.
Lobanova N. 1995а. Economy and mode of life of the Neolithic population on the eastern shore of Lake Onega // Fennoscandia Archaeologica, XII. P. 103-111.
Lobanova N. 1995б. Petroglyphs of the Kochkovnavolok Peninsula: dating, natural environment and the material culture of their creators // Perceiving Rock Art: Social and Political Perspectives. Oslo. P.359-366.
Poikalainen V., Ernits E. 1998. Rock carvings of Lake Onega. The Vodla region. Tartu.
Savvateyev Yu. 1977. Rock pictures (petroglyphs) of the White Sea// Bollettino del Centro Camuno di Studi Preistorici – Vol.XVI. H. 67-86.
Savvаteyev Yu. A. 1982. Rock pictures on Lake Onega // Bolletino del Centro Camuno di Studi Preistorici, p.27-48.
Stoliar A. 2004. Oleni Island cemetery and the first petroglyphs at Lake Onega // Aurinkopeura 2. Tartu, p. 15-29.
Иллюстрации.
1. Рис. 1. Карта Карелии с пунктами расположения петроглифов.
2. Схема расположения петроглифов и других археологических памятников эпохи мезолита – Средневековья на восточном побережье Онежского озера
3. Схема расположения петроглифов и археологических памятников эпохи неолита – Средневековья в низовьях р. Выг
4. Ямочно-гребенчатая керамика, обнаруженная на мысах восточного побережья в непосредственной близости от петроглифов Кладовца, Бесова и
Корюшкина Носа, на острове Большой Гурий и п-ове Кочковнаволок. 1-5 – Черная Речка XV, 6-7- Пери Нос I, 8 – Усть-Водла I, 9-12 – остров Большой
Гурий, 13-15,17 – Бесов Нос I, 16 – Кладовец III, 18-20 – Кладовец I.
5. Загадочная каменная кладка
6. Ранние изображения Онежского озера. 1 – мыс Пери Нос III, 2-3 –новые петроглифы устья р. Черной на мысе Корюшкин Нос
7. Ямочно-гребенчатая, синхронная петроглифам Бесовы Следки и Залавруга. 1,3-6 – Святилище, 2 – Ерпин Пудас I, 7-8 - Залавруга I.
8. Новая группа петроглифов Ерпин Пудас IV.